Змей - Страница 11

Чак уехал молиться и заодно порисовать, он состоял в Церкви ангелов Хо, нечто среднее между воинствующей теософией и классикой буддизма. Все-таки восточные корни давали о себе знать, но творчество привлекало его сильнее религии. Прозрачные шедевры он создавал не в одиночку, иногда над особо сложной оптической композицией трудилось человек пять. Большинство картин требовали предварительного компьютерного моделирования, но высшим шиком считалось обойтись без машины и удержать трехнедельную, а то и месячную работу в голове. А затем наступало самое странное и обидное, во всяком случае, мне бы стало обидно. Картины выносились прямо на улицу, в зоны гуляний, на задворки Мистерий, развешивались в барах. Денег никто не получал. Чак так искренне засмеялся, когда я указал на недопустимость столь легковесного отношения к собственному труду:

— Какие музеи, бой? Музеи созданы, чтобы хранить старину! Если запихнуть в экспозиции все, что пишут сегодня, придется отдать под музейные площади всю жилую зону!..

Оставаться одному мне было скучно, я напросился с Изи в пансион на чистку. Пока он, утыканный клизмами, валялся в барокамере, мне предоставили массажную ванну со стационарным нэтом, откуда я не мог выбраться больше трех часов. Изабель появился посвежевший, чернокожий, с подновленной почкой и потащил ужинать в Кронштадт, в подводный ресторан. Там вплотную к окнам подплывали касатки, и можно было манипулятором протянуть им кусок мяса. В чем тут фишка, я не мог понять очень долго, ну, касатки и касатки, ничего особенного, — пока Изабель не огорошил сведениями из области океанологии. Места, где водилась рыба и прочая подводная живность, представляли собой страшную редкость, содержание природных заповедников обходилось недешево, а товарный рыбный промысел давно осуществлялся на гигантских фермах. Зато в среде бомонда верхом крутизны стало подводное уединение с последующими творческими всплесками, например дрессурой новых видов аквариумных рыб и созданием из них живых мозаик с изменяющейся окраской…

Чем дольше я напрягал зрение и слух, тем сильнее закрадывалось в мозг отвратительное чувство упадка. Технические достижения не просто ошеломляли, многих вещей я так и не смог охватить — требовался иной уровень восприятия. Нефть давно кончилась, о диких лесах вспоминали как о легенде. Большая часть Сибири после вырубки зелени превратилась в неухоженную тундру, а южные районы, подобно африканским пустыням, представляли из себя колоссальную солнечную батарею с многоярусными теплицами биомассы внутри. Засохшее ложе Каспия занимал крупнейший в Содружестве грузовой космодром для вывоза отходов. Союзнички по-прежнему отодвигали самое вредное подальше в Азию… За это Россия монопольно продавала опускающейся в воду Западной Европе землю, а если точнее, ненужные горы. Измученные потопом голландцы, англичане и прочие через цепочку концессий вывозили с Урала миллиарды кубов грунта и вываливали у своих берегов. Испания тоже порывалась продать верхушки сьерры, но у Испании не было мусорного космодрома. Вот так-то!

Физиков поздравляли с успешной поимкой элемента, имеющего атомный номер 282, но никто не объяснял, зачем он нужен. Провожали на покой последний термоядерный реактор, работавший на дейтерии, энергетики второе десятилетие вяло завершали монтаж второго кольца солнечных батарей за орбитой Венеры, японцы наращивали береговую линию грунтом, поднятым из глубин океана, тысячи последователей умалишенного по имени Мунтегеро вживляли псевдожабры и уходили жить на дно…

Сеть трансконтинентальных, воздушных и подземных, тоннелей лет сто назад заменила зачахшую керосиновую авиацию. Пневматик грузоподъемностью двадцать тысяч тонн проходил путь в вакуумном желобе от Гамбурга до Нью-Йорка за шесть часов. Спецслужбам позволялось рассекать на ионных катерах с гравикомпенсаторами, а малую авиацию представляли флай-киберы на мускульной тяге. Я заглянул в историю вопроса и удивился, что сей транспорт почти не изменился за истекшее столетие. Неясно… Тридцать процентов бюджета страны пополняли платежи за вывоз в космос отходов со всей планеты. Ежедневно в сторону Солнца стартовали несколько сотен одноразовых барж. Японцы вырастили особый штамм Желтого Города, питавшийся всем подряд — им своего мусора даже не хватало, Америка отходы отстреливала, а баржи возвращала на лунную Станцию очистки. Мы, как всегда, шли своим путем… Появляться вне городов без защитных спецкостюмов не рекомендовалось, за пределами климатических барьеров туго жилось даже крысам. Никто не мог точно угадать, где вскроются очередные опасные захоронения. Бригады химзащиты ООН боролись с контрабандой чистого горного воздуха. Кислородные заводы, попавшие после ряда диверсий под госмонополию, не успевали расщеплять воду.

Из тридцати восьми миллиардов населения более двадцати, в той или иной степени, несли в себе китайскую кровь. Китайские Демо-пансионы, в обход Конвенции по чистоте, продолжали принимать клетки европейцев и платили за них сумасшедшие деньги. При этом сами по себе деньги никого, кроме профессиональных финансистов, особо не интересовали, и всякая сумма при сделках такого рода сопровождалась натуральным эквивалентом. Скажем, сто тысяч новых евро подразумевали столько-то тонн чистой воды, или кусок острова на сваях, засеянного настоящей травой, или права аренды стадиона, которые также можно было перепродать. Мне стало жутко любопытно, как вульгарный, обещанный большевиками коммунизм соединяется с самой оголтелой прагматикой.